Будем помнить
Вот и встретили мы 75-й День Победы. Вспомнили своих дедов и отцов-победителей, пересмотрели семейный архив: письма, пожелтевшие газетные вырезки, старые фотографии. Посмотрите на это замечательное фото моих родителей, участников той страшной войны. Отец в орденах и медалях, мама скромно не надевала свои награды.
Мой отец Владилен Исаевич Гутман в годы войны был воздушным стрелком. Он родился в 1926 году в городе Иваново. До войны окончил 9 классов средней школы. Летом 1941-го ему было всего 15 лет, поэтому на фронт его призвали только осенью 1943 года. Он попал в школу воздушных стрелков, а после её окончания, с конца 1943-го до окончания войны весной 1945-го, прослужил на грозных штурмовиках Ил-2. Фашисты называли эти самолёты «чёрная смерть», за то, что они несли на немецкие головы грозные подарки, в том числе из реактивных миномётов «Катюша», которые с 1944 года размещали под их крыльями.
Штурмовой авиаполк, в котором воевал мой отец, входил в состав 16-й воздушной армии. Отец сражался в небе от подмосковного аэродрома Чкаловский до аэродрома Темпельхоф в Берлине с полком Нормандия — Неман, штурмуя фашистов с воздуха по дорогам от Москвы до Берлина.
Владилен Исаевич Гутман был удостоен орденов Отечественной войны второй степени, Красной Звезды, имел много медалей: «За отвагу», «За боевые заслуги», «За победу над Германией», за освобождение и взятие европейских столиц, были у него и награды иностранных государств.
До 1951 года он нёс службу в авиационных частях. Потом вернулся в Иваново, поступил на истфак пединститута, окончил его в 1955-м. Уехал на работу по распределению. Позже окончил заочно юрфак МГУ. Работал на педагогической работе в ивановских вузах.
Всю жизнь отец писал стихи, печатался в областных издательствах. Человеком он был ярким, колоритным, талантливым. Трижды был женат, первая и последняя его жена – это моя мама. Кроме меня, у отца есть ещё сын и дочь.
Отец был членом совета ветеранов полка Нормандия — Неман при музее полка в школе №29 города Иваново, поскольку в годы войны принимал участие в совместных боевых вылетах с этим полком, где французские истребители прикрывали действия их ИЛов.
Умер отец в 2003 году, похоронен в Иванове, у охранного забора того самого Северного аэродрома, на котором начиналась его военная биография…
Моя мама Любовь Яковлевна Гутман (в девичестве Кугель) – труженица тыла. Она родилась 13 сентября 1928 года в посёлке Дубровка Дубровского района ныне Брянской области.
Её мама, Любовь Исаевна Кугель (в девичестве Меламед), выросла в большом селе Деньгубовка на Брянщине. По образованию она была педагогом дошкольного образования, какое-то время работала заведующей детским садом. А её отец, Яков Захарович Кугель, — уроженец города Рославля Смоленской области. Он был потомственным сапожником, образования не имел вовсе, ведь ему пришлось трудиться с двенадцати лет: кроме него в семье было ещё 12 детей.
Вскоре семья переехала из Дубровки в Рославль, где жила до 1936 года. Затем вернулась в Дубровку, где у родственников был большой дом. Мой дед, мамин отец, погиб в 1940 году, на финской войне. Семья получила похоронку, где говорилось, что Яков Захарович Кугель нашёл последний приют в братской могиле в городе Питкяранта. Я как-то ездил в те места, искал могилу деда, но так и не нашёл…
Кроме моей мамы, в семье был ещё её брат Савелий. Его судьба сложилась очень трагично. В 1941 году Сава уехал к родственникам в Крым, а спустя некоторое время те места оккупировали немцы. Он не смог выбраться из оккупации. 24 сентября 1942 года Сава был заживо сожжён в городе Саки Крымской области. В этот город немцы пришли 23 сентября. И уже на следующий день фашистские изверги под предлогом общего собрания согнали евреев со всего города в заброшенную кузницу, закрыли их там, облили здание бензином и подожгли. В тот день в кузнице заживо сгорели пятеро членов нашей семьи, среди которых был и ребёнок…
Когда началась война, маме было всего двенадцать лет. Вроде бы ребёнок, но она очень многое запомнила о тех страшных годах. Мама вспоминала: «9 августа 1941 года в Дубровку вошли фашисты. Вскоре нас предупредили, что мы должны уехать, т.к. возникла угроза уничтожения еврейского население, оставшегося на оккупированных территориях. Поэтому мы решили из Дубровки уехать в Деньгубовку, на родину моей мамы, поскольку дальше с малыми детьми ехать не решались…
Деньгубовка входила тогда в Деньгубовский сельский совет. Какое-то время мы жили на улице, так как нас никто не пускал к себе даже переночевать. Это и понятно – все опасались за свою жизнь, поскольку уже были наслышаны про отношения немцев к евреям и тем, кто их укрывает. А потом нас взяла на постой русская женщина Ефросинья Митрофановна Каплина и её отец старик Митрофан Фаддеевич. Дед Митрофан сказал: «Что ж, мы жили вместе с вами и оставшуюся судьбу свою тоже с вами разделим…»
Позднее в деревне на постой остановились бежавшие из плена и вышедшие из окружения красноармейцы и начали создавать партизанский отряд. Немцы в Деньгубовке не жили, поскольку пронюхали, что там скопились бежавшие из плена красноармейцы. Зато из Сещинского авиационного гарнизона они часто наведывались в окрестные деревни грабить крестьянские дворы и курятники…
В начале июля 1942 года партизанские связные сообщили, что утром 13 июля с Сещинского аэродрома начнут бомбить Деньгубовку вместе с другими окрестными партизанскими лесами. Мы не поверили, а напрасно. В 10 утра 13 июля появились 6 немецких самолётов, покружились над деревней, и началась бомбёжка. Были разрушены и сожжены 13 деревенских домов и деревенская церковь, где до войны размещался сельский клуб.
После этой бомбёжки моя двоюродная сестра Вера Абрамовна Николаенкова с бывшими пленными красноармейцами, создавшими партизанский отряд, ушла в Смоленские леса и стала бойцом Ворговской партизанской бригады имени Сергея Лазо. Она была награждена двумя орденами Отечественной войны, медалями.
Ну а мы с мамой и остальными членами семьи ушли в Клетнянский лес, т.к. у нас на руках оставались двое малолетних сирот, отец которых был на фронте, а мать в январе 1942-го умерла от порока сердца в Деньгубовке. Девочке было 6 лет, а мальчику — 4 года.
Устроились мы в лесу в заброшенной сторожке лесника. Топили буржуйку, кормились тем, что соберём да заготовим впрок, бывало от голода и ёжиков ели. Как только до нас доносились звуки выстрелов и крики, мама, собрав нас, уходила вглубь леса. Пришлось, конечно, туго, но нам удалось сохранить жизнь.
После возвращения Красной Армии мы быстро вышли из леса, т.к. по лесам стали «шнырять» недобитые фашисты и полицаи. Поселились в сельсовете в Деньгубовке. Потом пешком с большим трудом мы прошли 30 км до Дубровки. Дом наш был разграблен и разорён. Стали восстанавливать документы, т.к. все они за это время были утрачены. Было трудно, голодно, но жизнь постепенно налаживалась.
Я устроилась работать в райисполком уборщицей, а мама – туда же, истопницей. Окончив девять классов Дубровской средней школы, я стала трудиться машинисткой. А в 1949 году в мою жизнь пришла любовь… Мой Владилен был удивительным человеком, красивым, смелым, образованным, талантливым, очень внимательным и заботливым…»
Впрочем, и тут не всё было легко в жизни моей мамы, чудом пережившей Холокост. (Напомню, что их друзья и знакомые, дубровские евреи, не успевшие уехать в эвакуацию, были заживо сожжены нацистами в старой кузне на территории спиртзавода 23 февраля 1942 года.) Жизнь сложилась так, что долгих 16 лет мама прожила вдали от любимого супруга, одна воспитывала меня, пока мой отец работал в Иванове. А потом родные души воссоединились. Родители поженились только в 1977 году, а 14 января 2003 года отца не стало.
Мы с мамой ежегодно приезжали в родную Дубровку, навещали нашу героическую партизанку Веру Абрамовну Николаенкову, а потом её могилу, других родственников. Я бывал в школе, навещал учителей, одноклассников. Но теперь это уже невозможно: 19 мая нынешнего года на 92 году мама ушла из жизни. До конца дней память о войне, о Холокосте, о трагедии и мужестве, о жертвах и героях жила в сердце и душе моей мамы.
Будем помнить и мы.
Виктор КУГЕЛЕВ,
г. Балашиха, Московская область.
